Dienstag, 3. Mai 2022

MOSKOWIEN IST NICHT RUSSLAND

 Der folgende Text wurde auf Anfrage einer französischen Zeitung geschrieben, daher mag einiges davon dem russischen Leser zu bekannt vorkommen. Ich hoffe, der Leser wird mir verzeihen. Es gibt Momente im Leben und in der Geschichte, in denen es notwendig ist, entschieden, direkt und einfach zu sprechen. Sonst kann man nicht atmen.

https://kontinentusa.com/moskoviya-ne-rossiya/

 

 

Alexei Makushinsky 

 

MOSKOWIEN IST NICHT RUSSLAND 

 

Ich hasste ihn auf den ersten Blick. Als dieser kleine Mann mit eisigen Augen im Fernsehen auftauchte, wurde mir klar, dass die Dinge schlecht standen. Die Leere in seinen Augen war erschreckend. Die Leere ist seine Haupteigenschaft. Er war niemand, er war ein kleiner Fisch, ein gewöhnlicher Agent der Geheimpolizei. Nach dem Zusammenbruch der UdSSR wollte er Taxi fahren. Besser wär’s gewesen. Er war Tschekist, wurde fast Taxifahrer, stieg ins Präsidentenamt ein. Zuerst schien er es nicht zu glauben. Er hatte Angst, zitterte und zuckte. Dann enthemmte er, bekam einen Vorgeschmack, entschied, dass er eine wichtige Person, dass er ein General war, dass er mehr als ein General war - ein Generalissimus.

Diese Geschichte erinnert mich an etwas ... An Gogols Chlestakow, natürlich: Ein kleiner Beamter, den die dummen Bewohner einer Provinzstadt für einen Bonzen halten, für einen Revisor. Die unsterbliche Komödie spielt sich immer wieder vor unseren Augen ab. Zuerst können wir lachen, dann wird die Komödie blutig. Dies ist die blutige Komödie der russischen Macht. Sie ist immer falsch, immer selbsternannt, diese Macht, trotz all ihrer scheinbaren Stärke, Unantastbarkeit, Rücksichtslosigkeit. Deshalb bricht sie so schnell zusammen, die innere Leere zerfrisst sie. Bis zum Zusammenbruch gibt es nichts Schrecklicheres und Unmenschlicheres als diese alles verzehrende Leere, dieses alles verschlingende Nichts. Reibe dir die Augen, es gibt überhaupt keinen Putin. Da ist ein kleiner Kobold, der sich zum Präsidenten erklärt hat. Ein armer Schuft, der sich selbst als Staatsmann sieht. Ein schwarzes Loch, in das Russland zusammen mit den Nachbarländern fällt.

Er wird oft mit einer Ratte verglichen (die in die Enge getriebenen wurde oder nicht). Die Ähnlichkeit mit dem fabelhaften Rattenfänger ist noch stärker. Die Ratte entpuppte sich als Rattenfänger; das ist unsere Tragödie. Der Rattenfänger führt die von ihm verführten und betrogenen Kinder, die sich (ohne triftigen Grund) für Erwachsene halten, auf direktem Weg in den Abgrund. Er spielt Flöte; sein Lied ist lächerlich einfach („wir sind gut, aber wir werden angegriffen...“). Leider hat dieses einfache Lied alle Chancen, zu Wagners «Götterdämmerung» zu werden (und sagen Sie mir nicht, dass Putins Privatarmee rein zufällig nach dem Lieblingskomponisten eines anderen Führers benannt ist; solche Zufälle gibt es nicht).

Es schien, als wäre das zwanzigste Jahrhundert vorbei, als würde nach dem 11. September das einundzwanzigste mit seinem neuen Schrecken beginnen. Aber nein, nichts endet. Immer wieder wiederholt sich die gleiche Schande, der gleiche Albtraum. Ewige Panzer fahren ewig durch Prag. Afghanistan 1979, Tschechoslowakei 1968, Ungarn 1956, Baltische Staaten 1940, Westukraine 1939. Wollen Sie mehr? Polen 1863, Ungarn 1849, Polen 1830... Das ist draußen. Und drinnen – Gesetzlosigkeit, Gewalt, Zwangsarbeit, Strangulation lebendiger Gedanken, Menschenverachtung, Polizeiwillkür, hoffnungslose Dummheit und schamlose Käuflichkeit von Beamten, die unerträgliche Vulgarität des offiziellen Patriotismus. Leider ähnelt die russische Geschichte der bekannten Filmkomödie „Und täglich grüßt das Murmeltier“. Man verfällt der Verzweiflung, auch wegen der Unausweichlichkeit, Unvermeidlichkeit dieser Wiederholungen. Alles wird so bleiben, es gibt keinen Ausweg.

Es gibt keinen Ausweg, solange Russland in der eisernen Umarmung des Monsterstaates bleibt, der unter immer neuen Masken wiedergeboren wird. Der große Philosoph und Historiker Georgij Fedotov schrieb bereits in den 1930er Jahren im Pariser Exil, dass das sogenannte «mongolisch-tatarische Joch» mit der Verlegung des Hauptquartiers des Khans nach Moskau endete. Seitdem ist es dort. Es nennt sich entweder Großfürstentum oder Zarentum oder Imperium oder die Sowjetunion oder die Russländische Föderation, aber sein Wesen ändert sich nicht. Und dieses Wesen ist sehr einfach, die Aufgabe elementar - die Expansion des Reiches und die Versklavung der eigenen Bevölkerung. Das nennen sie "das Sammeln der russischen Erde". Putin spricht auch gerne vom "Sammeln der russischen Erde". Tatsächlich ist dies das Sammeln der russischen und der nicht-russischen und jeder Art von Erde unter der Herrschaft Moskowiens, des Monsterstaates. Die Mars-Erde würden sie sich auch einverleiben, wenn sie nur könnten. Die alte polnische Losung, die von Alexander Herzen wiederholt wurde, bleibt in Kraft: "Für unsere und eure Freiheit!" Es geht um die Freiheit von Moskowien aller Länder, die es jemals erobert hat, sei es Polen, die Ukraine – oder Russland selbst.

Seltsamerweise hoffte ich auf diese fatale Wiederholbarkeit der russischen Geschichte, auf dieses „Und täglich grüßt das Murmeltier“, auf die ewige Wiederkehr des Gleichen. Russische Herrscher spielten selten va banque, sondern langsam, grausam und hartnäckig, indem sie alle Säfte aus ihren eigenen und benachbarten Völker aussaugten, bauten sie ihr Drachenimperium auf, ihre verdammte „Vertikale der Macht“, wie das gegenwärtige Khanlein mit leeren Augen es gerne nennt. Selbst Stalin, das müssen wir ihm zugestehen, war – nicht klüger: Tyrannen sind immer dumm und unbedeutend – aber gerissener; Stalin hat im Schatten des schändlichen Pakts mit Hitler, in jenem historischen Moment, als der Hauptschurke für die ganze Welt nicht er, sondern sein Bruder und Verbündeter war, heimlich die Nachbarländer einverleibt. Er hat auch versucht, Finnland einzunehmen, aber dann haben ihm die Finnen seine Schnauze poliert. Ich habe mich geirrt, wie auch die ganze Welt sich geirrt hat. Ich dachte, der Jetzige würde sich wie Stalin benehmen, aber er benahm sich wie Hitler, ging va banque und brachte die Menschheit an den Rand der Apokalypse. Diejenigen, die ihn längst Putler nannten, erwiesen sich leider als weitsichtiger.

Russland ist nicht Moskowien und Moskowien ist nicht Russland. Es ist unfair, sie gleichzusetzen. Es ist Moskowien, das jetzt Kinder tötet, es ist Moskowien, das Charkow bombardiert, es ist Moskowien, das auf Kiew schießt. Und Russland? Hier ist der Haken. Russland ist nicht Moskowien, aber es ist auch nicht das Gegenteil davon. Sie können einander nicht gleichgesetzt werden, aber es ist leider unmöglich, sie einfach einander entgegenzusetzen. Thomas Mann sagte während des Zweiten Weltkriegs, dass es leider kein "schlechtes" oder "gutes" Deutschland gibt; es gibt nur ein Deutschland mit seinem tragischen Schicksal und seiner Schuld. Es gibt nur ein Russland mit ganz unterschiedlichen Gesichtern, unterschiedlichen „Antlitzen“. Es gibt sehr schöne Gesichter Russlands; jetzt geht es leider nicht um sie. Moskowien ist sein schrecklichstes, unheimlichstes Gesicht, und ich bin nicht sicher, ob es sich jemals davon befreien kann. Moskowien – natürlich! – versucht immer, die Welt und sich selbst davon zu überzeugen, dass genau es Russland sei, dass es kein anderes Russland gebe, kein anderes Russland geben würde, geben könne. Es ist nicht wahr. Ein anderes Russland gab es, gibt es und wird es geben. Die ganze Hoffnung Russlands liegt gerade darin, dass es niemals kampflos aufgegeben hat, dass es Moskowien niemals erlaubt hat, es vollständig zu versklaven und spurlos zu verschlingen. Es ist das andere Russland, das jetzt herauskommt, um zu protestieren, es ist das andere Russland, das versucht, die Untertanen des Rattenfängers mit Worten der Wahrheit und des Zorns zu erreichen, es ist das andere Russland, das sein Gesicht mit den Händen bedeckt vor Scham davor, was getan wird in seinem Namen.

Es sollte sich entschiedener von Moskowien, von imperialen Gewohnheiten, von Großmachtarroganz trennen. In diesen Tagen der Scham und Trauer denke ich alsSchriftsteller natürlich an unsere Literatur. Sie bietet einiges, worauf man sich stützen, was man dem Staatswahn entgegensetzen kann. Heute wird oft Leo Tolstois große Antikriegsbroschüre „Besinnt euch!“ zitiert; es gibt auch andere Texte, die an dasGewissen, an die Vernunft appellieren. Aber leider gibt es in unserer Literatur auch viel -zu viel – „Moskowien“. Ich bin nicht länger bereit, das zu dulden, und ich glaube, dass wiralle - übrigens, wer sind wir eigentlich? - uns nicht mehr damit abfinden sollen. Ich binnicht mehr bereit, Puschkins Hymnen zu Ehren der Niederschlagung des polnischenAufstands zu verzeihen; Dostojewski all seinen antisemitischen imperialen Unsinn („Konstantinopel muss uns gehören“ und „die Juden sind an allem schuld“) und Alexander Blok seine Verherrlichung der skythischen Barbarei und des revolutionärenBanditentums zu vergeben. 

Ich schlage vor, zu all dem ein lauteres „Nein“ zu sagen, als es in Russland üblich ist, wo man alles hinnimmt, indem man angeblich alles verzeiht und die eigene Gleichgültigkeit, die eigene moralische Skrupellosigkeit unter der Maske der „Spiritualität“ verbirgt. Das bedeutet nicht, dass wir aufhören sollten, unsere besten Schriftsteller zu lesen, zu studieren und zu lieben. Ja, wir können nie aufhören, sie zu ieben, auch wenn wir es plötzlich wollten. Aber wir müssen aufhören, die Augen davorzu verschließen. Hören wir auf, so zu tun, als gäbe es nun mal die „heilige russischeLiteratur“, wie derselbe Thomas Mann es ausdrückte, und dass sie in unseremFreiheitskampf, in unserem Widerstand gegen den Monsterstaat immer auf unserer Seitestehe. Nein, nicht immer. Das imperiale Erbe sollte endlich aufgegeben werden – sowohlin der Politik als auch in der Kultur. Wir brauchen die Dekolonisierung der russischenKultur, genauso wie wir die Dekolonisierung der russischen Geschichte brauchen. Manempört sich und lacht in Russland, wenn Menschen im Westen, zum BeispielFußballspieler, vor den Bürgern der ehemaligen Kolonien niederknien, um sich für dieSünden Europas zu entschuldigen. Umsonst lacht ihr, umsonst empört ihr euch, Russen.Ihr selbst müsst Buße tun, eure Schuld ist nicht geringer.

Von Reue keine Spur. Die große Chance zur Buße wurde Ende der achtziger, Anfangder neunziger Jahre verpasst, im kurzen Augenblick russischer Freiheit. Jetzt müssenwir für die Verbrechen Lenins, Stalins und Putins sühnen. Der verdummte Schildbürgerkann seine Schuld nicht eingestehen und schiebt die Schuld auf andere ab. Dasarchaische Bewusstsein, das das Land seit Jahrhunderten nicht los wird, sucht immernach Feinden, teilt die Welt in „unsere“ und „eure“, in eigene und fremde auf. „Die Krimgehört uns“, es gibt Feinde, aber wir – „wir lassen unsere Leute nicht im Stich“ und im Allgemeinen sind wir „gut“.

Wir sind gar nicht so gut. Wir haben eine monströse Menge des Bösen über die Weltgebracht. Es stimmt, das russische Böse ist etwas Besonderes, besonders dumm. DasBöse ist immer dumm, aber das russische Böse ist besonders dumm. Das russischeBöse richtet sich nicht weniger gegen die Russen selbst als gegen andere Völker. Denn,ich sage es noch einmal, die Macht in Russland ist die verinnerlichte Fremdmacht, dieMacht der Goldenen Horde. Sie lässt die eigenen Leute nicht im Stich – sie tötet siemillionenfach. Auch Kriege führt sie so, indem sie den Feind mit Hekatomben vonLeichen überschwemmt. Sie weiß nicht, wie es anders geht, aber eine solcheNiederträchtigkeit, wie Putins mobile Krematorien, scheint sie noch nicht erreicht zu haben. Sogar aus Afghanistan kamen Zinksärge, die stark zur Diskreditierung des Sowjetregimes beitrugen. Der jetzige Khan berücksichtigte die Erfahrung seinerVorgänger. Es scheint, dass er die Leichen der Jungs verstecken will, die nach seinerkriminellen Laune getötet wurden, und das Schweigen ihrer Eltern mit dem Versprechenvon Gold-Bergen erkaufen will (er wird betrügen, daran habe ich keinen Zweifel).

Es gibt das ekelhafte Wort „Nullstellung“, mit dem er seinen Staatsstreich rechtfertigte.Gott schütze uns vor solchen Nullstellungen. Wir brauchen eine ganz andere ArtNullstellung. Wie in Deutschland nach dem Krieg die „Stunde Null“ schlug, nach der eineandere Zeitrechnung begann, eine andere, demokratische Geschichte (durch die eskeineswegs aufhörte, Deutschland zu sein, sondern aufhörte, Europa und die Welt zubedrohen), so muss auch in Russland eines Tages die „Stunde Null“ kommen, nach deres für immer aufhören wird, «Moskowien» zu sein, das sich selbst und andereverschlingt.Werden wir eine solche Stunde erleben?  Das bezweifle ich eben sehr.

 

Übersetzt aus dem Russischen von Marina Horst

Sonntag, 17. April 2022

Четвертая волна, пятая волна....

 Четвертая волна, пятая волна...

Местная газета спросила меня, почему же так много путиноидов среди русских в Германии. В ответ мне пришлось рассказать им про волны русской эмиграции и про особенности, прежде всего, "четвертой волны".
Дело в том, сообщил я удивленной собеседнице, что первые три волны – великая послереволюционная эмиграция, затем тихая, почти безмолвная послевоенная и не столь многочисленная, но громко о себе заявившая эмиграция брежневской эпохи – были, собственно, эмиграциями антисоветскими. Конечно, среди них были люди очень разные, иногда с прямо противоположными и неприемлемыми для другой стороны убеждениями (анархисты и монархисты, социалисты и крайне правые...), но общим оставалось то, что они бежали именно от советской власти. Были, были потом сменовеховцы, был "Союз за возвращение на родину", были люди, вернувшиеся в СССР после войны и пошедшие, как правило, по всем кругам Гулаговского ада, но, во-первых, их было не так уж много, а во-вторых и в главных, первоначальный импульс у всех трех волн был один – неприятие советской власти и желание никогда больше не видеть ее оскаленной морды.
Эмиграция 90-х годов, которую и эмиграцией-то не совсем правильно называть, но которую все же, просто в силу ее многочисленности и явного отличия от предыдущих волн, приходится называть "четвертой волной", – была, в огромном большинстве своем, первой советской эмиграцией, и это ее главная отличительная черта.
Предыдущие эмиграции были антисоветскими, эта была советской.
Предыдущие уезжали, потому что в России, к ее несчастью, господствовала советская власть, эта уезжала, потому что советская власть закончилась.
Если бы советская власть не закончилась, то подавляющее большинство тех, кто попал на Запад в 90-е и в нулевые годы (по линии этнических немцев, по "еврейской линии", или выйдя замуж, или устроившись на работу, или еще как-нибудь), никогда бы там не оказались, но мирно сидели бы себе в Казахстане, Биробиджане, Скотопригоньевске и других славных местах.
Разумеется, это относится далеко не ко всем. Среди эмигрантов "четвертой волны" достаточно много таких, кто ментально, политически, психологически и так далее относится или к третьей (как правило) или (среди совсем молодых) к уже теперешней, пятой волне. Есть люди, просто не успевшие уехать в начале восьмидесятых и потому уехавшие в конце восьмидесятых, в начале девяностых (потому ли что они уже настроились уехать, или не верили в "гласность и перестройку", в "демократию" и криминальный капитализм ельциновского образца... правильно не верили, замечу в скобках... или по еще каким-то, в каждом конкретном случае своим особенным, причинам и мотивам).
Такие эмигранты есть, но они вряд ли в большинстве.
Большинство "четвертой волны" – это именно советские люди, более или менее случайно оказавшиеся на Западе.
Что ж удивительного, если столь многие из них столь чувствительны к путинской пропаганде? Тем более, что время идет, многие уже давно вне России, уже не чувствуют ее изнутри и, как это часто бывает, идеализируют давнее и далекое, свою молодость и красоты заснеженного бездорожья, по которому им не приходится добираться за сто верст в соседнюю поликлинику.
Не следует думать, что на удочку путинской пропаганды не могут попасться представители других волн или их потомки. Когда я впервые оказался в Европе, я застал еще многих эмигрантов первой волны или их потомков в первом поколении, тоже переживавших распад советского союза как «геополитическую катастрофу» (хотя они так, конечно, не говорили) – потому-де, что «эти земли всегда принадлежали России» и вообще мы боролись за «единую и неделимую» и так далее. И это относилось не только к Украине, но и к странам Балтии, например. Когда я попал в «землячество» балтийских студентов в Мюнхене (состоявшее из потомков курляндских и лифляндских баронов) и через полчаса узнал от них, что, скажем, латыши вообще никакой не народ, а «племя леттов», der Stamm der Letten, и свое государство иметь им незачем, – я понял, что мир устроен не совсем так, как нам казалось в Москве, в том советско-антисоветском оазисе, в котором мы выросли.
Но конечно, не они задают тон в наше время.
Сейчас, просто в силу возраста, в русском так называемом «зарубежье» доминирует именно «четвертая волна», единственная, скажу еще раз, советская из всех волн русской эмиграции (при всех исключениях и оговорках).
Но время идет, и скоро будет доминировать нынешняя, пятая волна, вырвавшаяся из той моральной, политической и экономической бездны, в которую проклятый гебешник в очередной раз бросил Россию. Она получила такую прививку от путинизма, что уж никаких автопробегов в поддержку кровавой агрессии от нее ждать не приходится. Вместе с ней мы, собственно, и будем создавать теперь наше новое антисоветское, антипутинское, антиимперское русское зарубежье... даже если мы не будем ставить себе такой цели, мы будем создавать его, просто потому что свободно мыслим и пишем здесь, в то время, как у нас на родине снова слышен лишь грохот унтер-офицерских сапог.
Сомневаюсь, впрочем, что местная газета захочет все это печатать.

Freitag, 18. März 2022

Россия – не Московия


Алексей Макушинский


Московия – не Россия


Я возненавидел его с первого взгляда. Едва появился в телевизоре этот коротышка с ледяными глазами, я понял, что дело плохо. Пустота в его глазах ужасала. Пустота и есть его главное свойство. Он никто, он был мелкой сошкой, заурядным агентишкой тайной полиции. После распада СССР собирался водить такси. Лучше бы и водил. Был чекистом, едва не стал таксистом, попал в президенты. Сначала сам, похоже, не верил, что это правда. Боялся, трясся и дергался. Потом разошелся, вошел во вкус, решил, что он – главный, что – генерал, что – больше генерала, прямо генералиссимус.  
Что-то напоминает мне эта история… Гоголевского Хлестакова, конечно: мелкого чиновника, которого глупые жители провинциального городка принимают за важную шишку, за ревизора. Бессмертная комедия вновь и вновь разыгрывается на наших глазах. Сперва мы можем смеяться, потом комедия становится кровавой. Это и есть кровавая комедия русской власти. Она всегда ненастоящая, всегда самозванная, эта власть, при всей ее кажущейся прочности, незыблемости, беспощадности. Потому она так быстро и рушится, внутренняя пустота разъедает ее. Пока не рухнула, ничего нет страшней и бесчеловечней этой всепоглощающей пустоты, этого всепожирающего ничто. Протрите глаза, никакого Путина вообще нет. Есть мелкий бесенок, объявивший себя президентом. Елистратишка, возомнивший себя государственным мужем. Есть черная дыра, в которую проваливается Россия вместе с соседними странами.
Его часто сравнивают с крысой (загнанной или не загнанной в угол). Сходство со сказочным Крысоловом все же сильнее. Крыса оказалась Крысоловом; вот в чем наша трагедия. Крысолов ведет соблазненных и одураченных им детей, считающих себе взрослыми (без больших на то оснований), прямым путем в бездну. Он играет на дудочке; его песенка до смешного проста («мы хорошие, а нас обижают…»). Увы, эта простая песенка имеет все шансы превратиться в вагнеровскую «Гибель богов» (и не надо мне рассказывать, что путинская частная армия по чистой случайности названа именем любимого композитора другого фюрера; таких случайностей не бывает).
А ведь казалось, что двадцатый век кончен, что после 11 сентября начался двадцать первый, со своим новым ужасом. Но нет, ничего не заканчивается. Вновь и вновь повторяется один и тот же позор, один и тот же кошмар. Вечные танки вечно идут по Праге. Афганистан 1979, Чехословакия 1968, Венгрия 1956, страны Балтии 1940, Западная Украина 1939. Хотите еще? Польша 1863, Венгрия 1849, Польша 1830… Это вовне. А внутри – бесправие, насилие, каторга, удушение живой мысли, презрение к человеческой личности, полицейский произвол, беспросветная глупость и беззастенчивая продажность чиновников, невыносимая пошлость казенного патриотизма. Держиморда едет на пожарной трубе. Все едет и едет, никак не доедет. Увы, русская история – это «день сурка», как в известной кинокомедии. Охватывает отчаяние в том числе и от неизбежности, неизбывности этих повторов. Все будет так, исхода нет. 
Исхода нет, пока Россия остается в железных объятиях государства-монстра, возрождающегося под новыми и новыми масками. Замечательный философ и историк Георгий Федотов писал еще в 1930-е годы, в парижском изгнании, что монголо-татарское иго закончилось перенесением ханской ставки в Москву. С тех пор она там и находится. Она называет себя то великим княжеством, то царством, то империей, то Совдепией, то Эрэфией, но суть ее не меняется. А суть очень проста, задача элементарна –  расширение империи и закрепощение собственного населения.
Это называется у них «собирание русских земель». Путин тоже любит поговорить о «собирании русских земель». На самом деле, это собирание и русских, и не-русских, и каких угодно земель под властью Московии, государства-монстра. Попались бы марсианские, и марсианские бы прибрали. Старый польский лозунг, на всю Россию повторенный Александром Герценом, остается в силе: «За нашу и вашу свободу!» Речь идет о свободе от Московии всех когда-либо покоренных ею стран, будь то Польша, Украина – или сама Россия.
Как ни странно, на эту роковою повторяемость русской истории, на «день сурка», на вечное возвращение одного и того же я и надеялся. Русские правители редко ходили ва-банк; они медленно, жестоко, упорно, высасывая все соки из собственного и соседних народов, строили свою драконью империю, свою проклятую «вертикаль власти», как любит называть ее нынешний пустоглазый ханеныш. Даже Сталин, надо отдать ему должное, был – не умнее: тираны всегда глупы и ничтожны, – но хитрее; Сталин прибирал соседние страны под сурдинку, в тени позорного пакта с Гитлером, в ту историческую минуту, когда главным злодеем для всего мира был не он, а его собрат и союзник. Попробовал прибрать и Финляндию, но тут ему все-таки дали по усатой морде. Я ошибся, как, впрочем, и весь мир ошибся. Я думал, нынешний будет вести себя как Сталин, а он повел себя как Гитлер, пошел-таки ва-банк, поставив человечество на острую грань апокалипсиса. Те, кто уже давным-давно начали обзывать его Путлером, оказались, увы, прозорливее. 
Россия не Московия и Московия не Россия. Несправедливо приравнивать их друг к другу. Это Московия убивает сейчас детей, это Московия бомбит Харьков, это Московия стреляет по Киеву. А Россия? Вот тут загвоздка. Россия не Московия, но она и не противоположность Московии. Их нельзя приравнивать друг к другу, но невозможно, увы, и просто противопоставить друг другу. Томас Манн говорил во время Второй мировой войны, что нет, к несчастью, «плохой» и «хорошей» Германии; есть только одна Германия с ее трагической судьбой и виной. Есть лишь одна Россия с ее очень разными лицами, разными «ликами». Есть прекрасные лики России; сейчас, увы, речь не о них. Московия – ее самый страшный, самый зловещий лик, и я не уверен, что ей удастся от него когда-нибудь освободиться. Московия, о! конечно, все старается убедить и мир, и себя, что она-то и есть Россия, что другой России нет, не будет, не может быть. Это неправда. Другая Россия была, есть и будет. Вся надежда России как раз в том и состоит, что она никогда не сдавалась без боя, никогда не позволяла Московии поработить и поглотить себя без остатка. Это другая Россия выходит сейчас на протесты, это другая Россия пытается достучаться до подданных Крысолова словами правды и гнева, это другая Россия закрывает лицо руками от стыда за то, что совершается от ее имени.
Ей следует решительнее отделить себя от Московии, от имперских замашек, от великодержавного высокомерия. В эти дни позора и горя я, писатель, думаю, конечно, о нашей литературе. В ней есть на что опереться, что противопоставить государственному безумию. Сейчас часто цитируют великий антивоенный памфлет Льва Толстого «Одумайтесь!»; есть и другие тексты, взывающие к совести, к разуму. Но и в нашей литературе, увы, тоже много – слишком много – «Московии». Я больше не готов с этим мириться и я считаю, что мы все – впрочем, кто эти мы? – не должны с этим больше мириться. Я уже не готов прощать Пушкину его гимны в честь подавления польского восстания; прощать Достоевскому весь его антисемитский имперский бред («Константинополь должен быть наш» и «жидочки во всем виноваты»); прощать Александру Блоку его воспевание скифского варварства и революционного бандитизма. Я предлагаю сказать всему этому более громкое «нет!», чем принято в России, где под маской «всепрощения» процветает вседозволенность, под маской «духовности» – равнодушие и моральная неразборчивость. Это вовсе не значит, что мы должны перестать читать, изучать и любить наших лучших писателей. Да мы никогда и не сможем перестать их любить, даже если бы вдруг захотели. Но мы должны перестать закрывать на это глаза. Хватит делать вид, что вот есть-де «святая русская литература», как выражался тот же Томас Манн, и что в нашей борьбе за свободу, в нашем противостоянии государству-монстру она всегда на нашей стороне. Нет, не всегда. Следует окончательно отказаться от имперского наследия – и в политике, и в культуре. Нам нужна деколонизация русской культуры, как нужна деколонизация русской истории. Как негодуют и смеются в России, когда люди Запада, например – футболисты, встают на колено, чтобы покаяться в прегрешениях Европы перед жителями бывших колоний. Зря вы смеетесь, зря вы негодуете, россияне. Вам самим нужно каяться, ваша вина не меньше.
На покаяние нет и намека. Великий шанс покаяния был упущен в конце восьмидесятых, начале девяностых годов, в краткий миг русской свободы. Теперь предстоит каяться и за ленинские, и за сталинские, и за путинские преступления. Не в силах признать своей вины, оболваненный обыватель перекладывает вину на других. Архаическое сознание, от которого страна веками не может избавиться, всегда ищет врагов, всегда делит мир на «наших» и «ваших», на свое и чужое. «Крым наш», вокруг враги, а мы «своих не бросаем» и вообще мы «хорошие». Мы совсем не такие хорошие. Мы принесли миру чудовищно много зла. Правда, русское зло особенное, особенно глупое. Зло всегда глупое, но русское – особенно глупое. Русское зло направлено на самих русских в неменьшей степени, чем на другие народы. Потому что, скажу еще раз, власть в России – захватническая, ордынская власть. Она своих не бросает, она убивает их миллионами. Она и войны ведет, заваливая противника гекатомбами трупов. Она не умеет иначе, но до такой подлости, как путинские мобильные крематории, она еще, кажется, не доходила. Даже из Афганистана приходили цинковые гробы, что немало поспособствовало дискредитации советского режима. Нынешний хан учел опыт предшественников. Похоже, он собирается прятать трупы убитых по его преступной прихоти мальчишек и покупать молчание их родителей обещанием золотых гор (надует, не сомневаюсь). 
Есть омерзительное слово «обнуление», которым он воспользовался, чтобы оправдать совершенный им государственный переворот. Храни нас бог от таких обнулений. Нужно обнуление совсем иного рода. Как в Германии после войны наступил «час ноль», после которого пошел другой отсчет времени, началась другая, демократическая история (из-за чего она вовсе не перестала быть Германией, но перестала быть угрозой для Европы и мира), так и в России должен когда-нибудь наступить «час ноль», после которого она уже навсегда перестанет быть Московией, пожирающей себя и других. Дождемся ли мы такого часа? Вот в этом я как раз сомневаюсь.


6 марта 2022


Donnerstag, 3. März 2022

Отказ от политики – тоже политика

    8 апреля 1945 года Томас Манн писал Герману Гессе: Ich glaube, nichts Lebendes kommt heute ums Politische herum. Die Weigerung ist auch Politik; man treibt damit die Politik der bösen Sache.
    В переводе Апта: "Я думаю, ничто живое не минует сегодня политики. Отказ – тоже политика; он на руку политике неправого дела."
    Цитата довольно избитая (по крайней мере, в Германии); но трудно ее не вспомнить.
    Бывают моменты в истории, когда отказ от политики – это тоже политика: неправая политика; политика зла.
    Томас Манн не говорит, что это всегда так. Он говорит, что это так сегодня (heute).
    Для кого-то это "сегодня" наступило неделю назад. Для кого-то раньше. Но оно наступило.
    Поэтому – никогда не обращался раньше с призывами к человечеству, но сейчас обращусь – не молчите. Если можете не молчать, не молчите. Заявляйте свою позицию. Протестуйте против зла, насилия, лжи, подлости и тирании, подчинивших себе пресловутую "шестую часть суши" и теперь (опять! в который раз!) расползающихся по миру как раковая опухоль.
    Может быть, кто-то скажет, что мне легко говорить так, сидя здесь, в благополучной Германии. Да, и мне стыдно перед теми, кто сейчас рискует своей жизнью с оружием в руках или на мирных, отнюдь не мирно подавляемых, протестах.
    Но я делаю, что могу.
    И в конце концов, Томас Манн тоже писал это письмо из благополучной Америки – в мирную Швейцарию. А ведь и он кое-что сделал для победы над нацизмом.
    Эта победа – придет. Она будет стоить дорого – она уже стоит невыносимо дорого! – но она неизбежно придет.

Dienstag, 1. März 2022

Wehrhafte Demokratie

 Семь лет назад я писал на фейсбуке (и насколько же более актуальным это сделалось с тех пор):
Есть в Германии понятие wehrhafte Demokratie, "демократия, которая сама себя защищает". Это, среди прочего, означает, что с врагами демократии не разговаривают. Им не подают руки, их не приглашают домой. Конечно, сейчас многие "банят" разную сволочь. Но ведь вообще-то в России все со всеми разговаривают. Или я ошибаюсь? Никто не спрашивает, может он подать руку тому-то и тому-то. Так вот давайте уже перестанем с ними разговаривать раз и навсегда, "дружить", хотя бы и в фейсбуке. И давайте перестанем верить их сладким словам про "общее поле", про то, что "мы же все писатели" или еще что-нибудь. Это все обман. Никакого нет "общего поля". Есть разные мнения внутри "демократического консенсуса". Но нет и не может быть ничего общего с теми, кто находится за его пределами. Я понимаю, что грани тонки и переходы незаметны, и в отдельных случаях трудно бывает решить, кто-то еще "внутри" или уже "вне". Но важен, как говорится, принцип.

Montag, 28. Februar 2022

Писатели, так их....

Какой позор... А ведь среди подписавших – имена их тонут в болоте каких-то никому не известных графоманов – есть несколько моих "реальных" и "виртуальных" знакомых.

Какой позор...

Письмо "писателей" в поддержку лжи, крови, боли и отчаяния, паранойи, бреда и ада (см. "Литгазету"; ссылку давать противно).

Что происходит. Выпуск 2. Валерий Соловей

Sonntag, 27. Februar 2022

Пятое марта


Пятое марта, пятое марта
Как же мы ждем тебя, пятое марта.
Не думай о датах, наступай – завтра.
Наступай – сегодня, не жди до завтра.
День избавленья, пятое марта.

«Что происходит. Выпуск 1» Новая передача Валерия Соловья